Неточные совпадения
Она стала для него чем-то вроде ящика письменного стола, — ящика, в который
прячут интимные вещи; стала ямой, куда он выбрасывал сор своей души. Ему казалось, что, высыпая на эту женщину слова, которыми он с детства оброс, как плесенью, он постепенно освобождается
от их липкой тяжести, освобождает в себе волевого, действенного
человека. Беседы с Никоновой награждали его чувством почти физического облегчения, и он все чаще вспоминал Дьякона...
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп
от них, снял очки и
спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался
человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
«Я обязан сделать это из уважения к моему житейскому опыту. Это — ценность, которую я не имею права
прятать от мира,
от людей».
Он чувствовал, что не
от людей, а
от самого себя пытается
спрятать нечто, всю жизнь беспокоившее его.
Ибо все-то в наш век разделились на единицы, всякий уединяется в свою нору, всякий
от другого отдаляется, прячется и, что имеет,
прячет и кончает тем, что сам
от людей отталкивается и сам
людей от себя отталкивает.
По расчету времени (и уже строжайшему) дознано и доказано предварительным следствием, что подсудимый, выбежав
от служанок к чиновнику Перхотину, домой не заходил, да и никуда не заходил, а затем все время был на
людях, а стало быть, не мог отделить
от трех тысяч половины и куда-нибудь
спрятать в городе.
А над страусами, которые
прячут голову под крыло
от опасности,
люди смеются!
Все, что ни напрашивала нежная супруга у добрых
людей,
прятала как можно подалее
от своего мужа и часто самоуправно отнимала у него добычу, если он не успевал ее пропить в шинке.
Такова власть гения! Единственная власть, которая берет в свои прекрасные руки не подлый разум, а теплую душу
человека! Самолюбивая Женька
прятала свое лицо в платье Ровинской, Манька Беленькая скромно сидела на стуле, закрыв лицо платком, Тамара, опершись локтем о колено и склонив голову на ладонь, сосредоточенно глядела вниз, а швейцар Симеон, подглядывавший на всякий случай у дверей, таращил глаза
от изумления.
— Вашему знакомому необходимо переодеться и возможно скорее уйти
от меня, так вы, Пелагея Ниловна, сейчас же идите, достаньте платье для него и принесите все сюда. Жаль — нет Софьи, это ее специальность —
прятать людей.
— Можно! Помнишь, ты меня, бывало,
от мужа моего
прятала? Ну, теперь я тебя
от нужды
спрячу… Тебе все должны помочь, потому — твой сын за общественное дело пропадает. Хороший парень он у тебя, это все говорят, как одна душа, и все его жалеют. Я скажу —
от арестов этих добра начальству не будет, — ты погляди, что на фабрике делается? Нехорошо говорят, милая! Они там, начальники, думают — укусили
человека за пятку, далеко не уйдет! Ан выходит так, что десяток ударили — сотни рассердились!
Он казался мне бессмертным, — трудно было представить, что он может постареть, измениться. Ему нравилось рассказывать истории о купцах, о разбойниках, о фальшивомонетчиках, которые становились знаменитыми
людьми; я уже много слышал таких историй
от деда, и дед рассказывал лучше начетчика. Но смысл рассказов был одинаков: богатство всегда добывалось грехом против
людей и бога. Петр Васильев
людей не жалел, а о боге говорил с теплым чувством, вздыхая и
пряча глаза.
Жизнь его шла суетно и бойко,
люди всё теснее окружали, и он стал замечать, что руки их направлены к его карманам. То один, то другой из деловых
людей города тайно друг
от друга предлагали ему вступить с ними в компанию, обещая золотые барыши, и всё чаще являлся крепенький Сухобаев, садился против хозяина и,
спрятав глазки, убедительно говорил...
— Пёс его знает. Нет, в бога он, пожалуй, веровал, а вот
людей — не признавал. Замотал он меня — то адовыми муками стращает, то сам в ад гонит и себя и всех; пьянство, и смехи, и распутство, и страшенный слёзный вопль — всё у него в хороводе. Потом пареной калины объелся, подох в одночасье. Ну, подох он, я другого искать — и нашёл: сидит на Ветлуге в глухой деревеньке, бормочет. Прислушался, вижу — мне годится! Что же, говорю, дедушка, нашёл ты клад, истинное слово, а
от людей прячешь, али это не грех?
Разве на дне моей души, на дне вашей души было что-нибудь такое, чего надобно стыдиться,
прятать от глаз
людей?
С тех пор он жил во флигеле дома Анны Якимовны, тянул сивуху, настоянную на лимонных корках, и беспрестанно дрался то с
людьми, то с хорошими знакомыми; мать боялась его, как огня,
прятала от него деньги и вещи, клялась перед ним, что у нее нет ни гроша, особенно после того, как он топором разломал крышку у шкатулки ее и вынул оттуда семьдесят два рубля денег и кольцо с бирюзою, которое она берегла пятьдесят четыре года в знак памяти одного искреннего приятеля покойника ее.
Уж я после узнал, что меня взяли в ватагу в Ярославле вместо умершего
от холеры, тело которого
спрятали на расшиве под кичкой — хоронить в городе боялись, как бы задержки
от полиции не было… Старые бурлаки,
люди с бурным прошлым и с юности без всяких паспортов, молчали: им полиция опаснее холеры. У половины бурлаков паспортов не было. Зато хозяин уж особенно ласков стал: три раза в день водку подносил с отвалом, с привалом и для здоровья.
Когда ребенок родился, она стала
прятать его
от людей, не выходила с ним на улицу, на солнце, чтобы похвастаться сыном, как это делают все матери, держала его в темном углу своей хижины, кутая в тряпки, и долгое время никто из соседей не видел, как сложен новорожденный, — видели только его большую голову и огромные неподвижные глаза на желтом лице.
Белогубов (
прячет деньги). Нет, позвольте! Кому же я обязан? Разве бы я понимал что, кабы не вы?
От кого я в
люди пошел,
от кого жить стал, как не
от вас? Под вашим крылом воспитался! Другой бы того и в десять лет не узнал, всех тонкостей и оборотов, что я в четыре года узнал. С вас пример брал во всем, а то где бы мне с моим-то умом! Другой отец того не сделает для сына, что вы для меня сделали. (Утирает глаза.)
— А ты не учись грехи
от людей прятать, — усмехаясь, ответила Саша. — Знакомого, что ли, увидал?
Тригорин. Так, записываю… Сюжет мелькнул… (
Пряча книжку.) Сюжет для небольшого рассказа: на берегу озера с детства живет молодая девушка, такая, как вы; любит озеро, как чайка, и счастлива, и свободна, как чайка. Но случайно пришел
человек, увидел и
от нечего делать погубил ее, как вот эту чайку.
Он уже
прятал платок, которым обтер свои пальцы, в карман, когда господин Голядкин-старший опомнился и ринулся вслед за ним в соседнюю комнату, куда, по скверной привычке своей, тотчас же поспешил улизнуть непримиримый враг его. Как будто ни в одном глазу, он стоял себе у прилавка, ел пирожки и преспокойно, как добродетельный
человек, любезничал с немкой-кондитершей. «При дамах нельзя», — подумал герой наш и подошел тоже к прилавку, не помня себя
от волнения.
Уверенность в недобром глазе, какой бывает у некоторых
людей, преимущественно старух и стариков, в способности их «сглазить», или «озепать», очень укоренена в охотниках. Они верят этой силе безусловно и не только сами боятся встречи с такими
людьми, особенно при выходе на охоту, но берегут
от них собак и ястребов, даже
прячут ружья и всякие звероловные и рыболовные снасти.
От природы это был очень сильный и, главное, вполне оригинальный ум; по-своему о. Андроник был хитер, скуп, добр и простодушен — как в истинно русском
человеке, достоинства и недостатки в нем представляли самую пеструю картину, но он и не выставлял напоказ первых и не
прятал последних, а всегда был нараспашку.
Из класса со свистом и гиканьем выскочило
человек десять с Квадратуловым во главе. Сысоев бросился
от них, точно заяц, преследуемый собаками, весь скорчившись, неровными скачками,
спрятав голову между плеч и поминутно оглядываясь. За ним гнались через обе залы, и только тогда, когда он с разбегу влетел в «дежурную», преследователи так же быстро рассыпались в разные стороны.
Сначала он все вспоминал о бегах, о своем англичанине, о Ваське, о Назаре и об Онегине и часто видел их во сне, но с течением времени позабыл обо всем. Его
от кого-то
прятали, и все его молодое, прекрасное тело томилось, тосковало и опускалось
от бездействия. То и дело подъезжали новые, незнакомые
люди и снова толклись вокруг Изумруда, щупали и теребили его и сердито бранились между собою.
— Ах ты, бессовестный, бессовестный! — закричала она, всплеснув яростно руками. — Так-то ты? Обманывать меня хочешь? Ты думаешь, что я не узнаю, что он тебе денег дал?.. Ты
от меня
прячешь, подлая душа! Разве забыл ты, через кого в
люди пошел… через кого нажился?.. кто тебя
человеком сделал!..
— На льду какие-то
люди стали громко «караул» кричать; я назад бросился и прошусь к будошнику, чтобы он меня
от подлетов
спрятал, а он гонит: «Я, — говорит, — не встану, а подметки под сапоги отдал подкинуть». Тогда я с перепугу на дверь понапер, дверь сломалась. Я виноват — силом вскочил в будку и заснул, а утром встал, смотрю: ни часов, ни денег нет.
Длинная речь in Titum осталась неоконченною, молодой
человек лет тринадцати, стройный, милый и бледный
от внутреннего движения, бросился, не говоря ни слова, на шею Марьи Валериановны и
спрятал голову на ее груди; она гладила его волосы, смеялась, плакала, целовала его.
Я откровенно выставляю на вид то, что они всеми силами стараются
спрятать от бога и
людей.
Андрей Титыч. Вы хотите меня теперича женить, — так найдите невесту, чтоб хоть мало-мальски была на
человека похожа. Я, пожалуй, женюсь, ведь уж не отбегаешься. А эта ваша мне уж очень противна. Маменька,
спрячьте меня куда-нибудь
от тятеньки! А то уж жените, что ли, поскорей, чтоб я не мучился.
Побеждать нужно головой, а не руками, потому что на голову подлецы слабы; по этой-то причине они и
прячут книги
от бедного
человека и держат его во тьме невежества, что боятся за себя.
Работник. Хлеба много, девать некуда, а вкус-то уж он в нем разобрал. Теперь опять накурили и в бочку слили и
от людей спрятали. Даром поить
людей не будем. А кого нам нужно, того попоим. Нынче вот я научил его стариков-мироедов позвать, попоить их, чтобы они его
от деда отделили, ничего бы деду не дали. Нынче и срок мой вышел, три года прошло, и дело мое готово. Пускай сам старшой приходит смотреть. Не стыдно и ему показать.
Надо правду говорить, — продолжала Манефа, понизив голос, —
от людей утаишь,
от Бога не
спрячешь — ины матери смолоду баловались с ребятами, грешили…
Облилась Дуня слезами при этих словах давнего верного друга. Сознавала она правду в речах Груни и не могла ничего возразить. В глубокую думу погрузилась она и через несколько минут, надрываясь
от горя, кинулась на постель Аграфены Петровны и,
спрятав лицо в подушки, не своим как будто голосом стала отрывисто вскрикивать. Если б эти рыданья, эти сердечные вопли случились в сионской горнице, собор Божьих
людей возопил бы: «Накатил! Накатил!» Хлыстовские душевные движенья оставались еще в Дуне. Причитала она...
— А лица такие неприятные, глаза бегают… Но что было делать? Откажешь, а их расстреляют! Всю жизнь потом никуда не денешься
от совести… Провела я их в комнату, — вдруг в дом комендант, матрос этот, Сычев, с ним еще матросы. «Офицеров
прятать?» Обругал, избил по щекам, арестовали. Вторую неделю сижу. И недавно, когда на допрос водили, заметила я на дворе одного из тех двух. Ходит на свободе, как будто свой здесь
человек.
— Мы все по очереди донага разденемся перед этим господином. Да, да, как мать родила — донага, чтобы нельзя было нигде ничего
спрятать, и пусть он сам обыщет нас каждого. Я всех вас старше летами и службою, и я первый подвергаю себя этому обыску, в котором не должно быть ничего унизительного для честных
людей. Прошу отойти
от меня далее и стать всем в ряд, — я раздеваюсь.
Тяжело было, что нет ни
от кого помощи, я увидела, что
люди прячут свои естественные, сокровенные мысли как что-то нехорошее.